7 игр с креативной реализацией механики «вечной смерти» (permadeath)

В мире видеоигр смерть обычно работает по простому принципу: умер — перезагружайся. Или, при наличии пресловутой пермасмерти, начинай сначала. The Long Dark смотрит на эту традицию с философской ухмылкой и предлагает сделку: «Хочешь продолжить? Плати здоровьем, снаряжением и надеждой».

Вместо того чтобы просто стереть ваш прогресс при гибели персонажа, игра предлагает вам «обмануть смерть» — но с такими жуткими последствиями, что невольно задумываешься: а стоит ли оно того? Это не просто игровая механика, а своеобразная концепция: смерть неизбежна, но можно оттянуть конец… ценой страданий.

После смертельного случая игрок теряет значительную часть своего снаряжения, причём многие предметы оказываются невосполнимыми в условиях постапокалиптического мира. Представьте: ваша драгоценная (и уникальная) винтовка, верой и правдой служившая вам десятки игровых дней, пропадает в метель. Хорошая куртка, защищавшая от лютого холода, оказывается безнадёжно порвана. Запасы пищи и медикаментов — уничтожены. И, в целом, безвозвратно утеряно многое из так называемых «невосполнимых» ресурсов, что было при вас на момент смерти. Но это лишь верхушка айсберга — персонаж также получает серьёзные негативные состояния на крайне длительный срок — а то и насовсем.

Ирония ситуации заключается в том, что после первой «почти смерти» с такими тяжёлыми потерями почти неизбежно следует вторая, с ещё более суровыми последствиями (включая, если вы не добрались до рюкзака, потерю всего снаряжения). А за ней — тушите вёсла. Игра как бы намекает: не проще ли сдаться сразу? Смерть за тобой всё равно придёт, зачем продлевать агонию?

Но если каким-то чудом вы всё-таки выживаете с этими увечьями, находите способы восполнить потери и приспособиться к новому положению — о, это уже не просто победа. Это преодоление. Ибо если игрок всё же выживает с такими дебаффами, не уходит в «спираль потерь» и находит способы хотя бы частично компенсировать утраченное — это настоящее достижение, которое он действительно заслужил. Обманув пермасмерть в выматывающей борьбе, а не нажатием кнопки «Возродиться».

Можно бесконечно спорить о том, кто придумал хорошую пермасмерть, и для каких жанров механика вообще актуальна, но сложно отрицать, что Голлоп знал толк в этой теме ещё в 90-х. В оригинальном X-COM потеря солдата не просто отбрасывала игрока назад — она создавала экономическую и эмоциональную дилемму, влиявшую на все последующие решения.

Знаете, что такое настоящая обида? Это когда юный ты просиживаешь ночи напролёт перед допотопным монитором, кормишь москитов своей кровью и строишь сеть по обороне от загадочных инопланетян… А потом какая-то серая тварь в один выстрел уносит твоего любимого штурмовика, которого ты уже мысленно готовил к выходу на пенсию после войны. Потому что враг неизвестен — и, почти до самого конца, подкидывает сюрпризы максимальной поганости.

Каждый боец здесь — не просто пиксельная картинка с набором характеристик. Это ресурс, в который вы вкладываете не только виртуальные деньги и время, но и собственные эмоции. Рядовой Джонсон, выживший в пяти миссиях подряд? Вы уже придумали ему историю, нарисовали в голове что-то личное… И когда плазма прошивает его насквозь — это уже не просто «минус один юнит». Это маленькая трагедия, в которой виноваты лично вы. Потому что не просчитали. Поторопились. Не учли.

Эта концепция оказалась настолько мощной, что сегодня она стала неотъемлемой чертой всех тактических стратегий «по лекалам» X-COM, включая ремейк (где, к слову, смерть подчиненных, порой, столь же внезапна и неотвратима) и плеяду духовных наследников. Они все тое идут в эту категорию. Более того, игра вдохновила Владимира Васильева, одного из самых талантливых отечественных фантастов XX века, на создание книги «Враг неизвестен» — отличного произведения, по которому я уже писал обзор и которое искренне рекомендую к прочтению.

В научно-фантастическом шутере Void Bastards с элементами roguelike вы управляете не одним героем на «трай», а целой чередой заключенных, которых размораживают из криосна для выполнения опасных миссий. Когда один умирает (а это происходит часто), система размораживает следующего, с собственным набором положительных и отрицательных черт. Это не просто оправдание для пермасмерти — это полноценная игровая механика, отлично вписанная в мрачно-комичный мир игры.

Каждый новый персонаж имеет уникальные черты, преимущества и недостатки: один может быть курильщиком с меньшим запасом здоровья, другой — дальтоником, видящим мир в монохроме, третий — бывшим инженером с бонусами к крафту. И эти особенности не просто влияют на статистику — они меняют восприятие игрового мира и доступные стратегии. Дальтоник буквально видит всё иначе (вы тоже), а заядлый курильщик постоянно кашляет, привлекая внимание врагов — и так далее.

Эта система превращает каждую смерть не в досадную неудачу, а в возможность испытать игру с новой перспективы, адаптировать свой стиль игры к особенностям нового персонажа. При этом стратегический прогресс сохраняется — найденные чертежи, разблокированные улучшения переходят к новому персонажу. Это создает уникальный баланс между пермасмертью и ощущением общего продвижения, а черный юмор игры в отношении постоянной смены «одноразовых» персонажей добавляет механике характерный циничный шарм.

Void Bastards демонстрирует, что пермасмерть может быть не просто препятствием, а источником разнообразия игрового процесса. Вместо того чтобы сокрушаться о потере прокачанного персонажа, игрок с любопытством встречает новичка, размышляя, как использовать его уникальный набор особенностей для прохождения следующей миссии.

P.S. Rogue Legacy идёт в ту же степь с ровно теми же вводными, и настоятельно рекомендуется к ознакомлению, если вам близка 2D-стилистика. Для подборки надо было выбрать что-то одно, но я советую проти оба тайтла.

В, пожалуй, самой масштабной roguelike-игре из когда-либо созданных — Cataclysm: Dark Days Ahead — концепция пермасмерти переплетается с самой сутью постапокалиптического сеттинга. Игра с самого начала устанавливает суровую реальность: вы — лишь один из немногих выживших в мире, где более 95% населения погибло в первые дни Катаклизма, а к концу первого месяца уже 99,9(???)% людей будут мертвы или в состоянии хуже смерти. Ваше выживание — статистическая аномалия, а не норма, и игра не стесняется напоминать вам об этом каждой своей механикой.

При включенных NPC эта концепция реализуется буквально: мир заполнен другими выжившими, каждый со своей историей и мотивами, и ваша смерть не означает конец мира — просто конец именно вашей истории в нём. Игра продолжает существовать и развиваться без вас, что создаёт ощущение живого, дышащего мира, а не просто декораций для вашего героизма. Особенно уникальной выглядит система, где после смерти игрок может начать играть за другого выжившего в том же мире… И встретить свой предыдущий персонаж уже в виде трупа, со снаряжением, которое было на нём в момент гибели. Или найти его базу. Хотя вероятность что того, что другого, с учетом масштабов мира, невелика.

Детальная система симуляции всех аспектов выживания (от повреждений отдельных частей тела до болезней и психологических состояний) делает каждую смерть логичным результатом принятых решений, ошибок и, порой, банального невезения, а не просто игровым наказанием. Сломанная нога может стать причиной гибели, если вы не сможете убежать от преследователей. Нелеченая инфекция приведёт к усугублению ситуации. Плохая пища — к отравлению. И каждая из этих смертей будет ощущаться как естественное завершение цепочки событий, а не произвольное решение разработчиков наказать игрока. Подперчите это тем, что за пару секунд можно утратить несколько сотен (!) часов геймплея — и получите ни с чем не сравнимую гамму эмоций.

Иронично, что такая глубокая симуляция и эмоциональное погружение достигаются в игре с пиксельным 2D с тайлсетом 32x32 или даже меньше… Но именно эта простота графики позволяет разработчикам сосредоточиться на сложнейших системах симуляции, создающих по-настоящему живой мир, где ваша смерть — лишь одна из многих в бесконечной (и по сути, заранее обречённой) борьбе человечества за выживание после катастрофы.

В Deathloop от Arkane Studios концепция «вечной смерти» является центральным элементом не только геймплея, но и всего сюжета — с той поправкой, что для вас она не совсем вечная, а вот для оппонентов — должна ею стать. Главный герой Кольт заперт во временной петле на острове Чёрный Риф, и каждая его смерть приводит к перезапуску дня. Но вместо того, чтобы сделать это досадным препятствием, разработчики превратили механику в основу повествования.

Разработчики превратили то, что в других играх является поводом для фрустрации, в основной сюжетный и геймплейный механизм: Кольт должен использовать знания, полученные в предыдущих циклах, чтобы в конечном итоге разорвать петлю, убив восемь «Провидцев» за один день. С каждой смертью вы узнаёте новую информацию о мире, врагах и самом главном герое, что позволяет планировать более эффективные действия в следующем цикле. Вы узнаёте распорядок дня своих целей, находите скрытые пути, изучаете уязвимости — и всё это благодаря пермасмерти, которая из наказания превращается в основной инструмент игрока.

Игра поощряет экспериментировать, рисковать и даже умирать намеренно, если это позволит раскрыть новые сюжетные элементы или игровые возможности. При этом напряжение не исчезает — ведь для достижения финальной цели вам всё равно придётся выполнить сложнейшую задачу без единой ошибки. Такой подход к механике смерти делает Deathloop не просто игрой, но и занятной мета-дискуссией о природе видеоигр в целом, где повторение и обучение через неудачи являются частью процесса. Только если там «загрузиться на контрольной точке» — метагейм, то здесь — «так и задумано».

Battle Brothers — тактическая RPG о руководстве наемной компанией в низкофэнтезийном средневековом мире. Когда ваши бойцы погибают в битве, они уходят навсегда. Отличительной особенностью игры является то, что вы не играете за какого-то одного главного героя — вы управляете всей компанией, и каждый боец равноценен. Нет «основного персонажа», чья смерть означает конец игры, нет искусственной защиты для важных юнитов. Есть только суровая реальность средневекового наёмничества, где сегодня ты празднуешь победу, а завтра твой череп может украсить чью-то пику.

Особенно болезненными становятся моменты, когда ветеран с уникальными навыками и снаряжением, в развитие которого вы вложили много часов игрового времени, погибает от случайного удара топором. Его снаряжение может быть потеряно или повреждено, его место в строю пусто, а все инвестиции в его развитие исчезают вместе с ним. И эта потеря ощущается не как игровая условность, а как настоящая трагедия — особенно если этот боец успел отличиться в предыдущих сражениях или имел уникальные способности.

При этом игра не заканчивается, пока жив хотя бы один член компании, что часто ставит игрока перед мучительным выбором: продолжать с половиной отряда и рисковать потерять ещё несколько часов или перезапустить, признав своё поражение сразу. Такой подход делает каждое решение о том, принять ли рискованный контракт или вступить в сложное сражение, по-настоящему значимым. Вы взвешиваете не просто игровые ресурсы, а жизни бойцов, ставших частью вашей истории.

Battle Brothers не просто наказывает за ошибки — она заставляет вас жить с их последствиями, адаптироваться и преодолевать трудности, что создаёт уникальный игровой опыт, полный взлётов и падений, триумфов и трагедий. Как, собственно, это и было у вполне реальных средневековых наёмников.

P.S. Геймплейно, для понимания, это весьма занятный гибрид тактической стратегии, RPG и «Героев меча и магии». Как минимум, субъективно. К ознакомлению рекомендую, хоть и не для всех.

Хотя Rimworld в первую очередь симулятор колонии (или, как его называет создатель, «симулятор историй»), его сильные элементы ролевой игры и эмоциональная привязанность к персонажам заслуживают добавления тайтла в подборку. Каждый колонист имеет уникальные черты характера, навыки, отношения с другими членами группы и историю. Их смерть перманентна и часто имеет далеко идущие последствия не только для геймплея (потеря важных специалистов), но и для психологического состояния оставшихся колонистов… И игрока.

Особенно тяжело терять персонажей, которые прошли с вами через годы игрового времени, пережили множество испытаний, создали семьи внутри колонии, успели завести детей… Смерть такого персонажа — не просто потеря набора функций и пары рабочих рук, а настоящая эмоциональная травма как для других колонистов (что отражается в игровых механиках через состояния уныния, гнева или даже нервных срывов), так и для самого игрока. И в этом Rimworld достигает удивительного эффекта: виртуальная смерть порой вызывает настоящую, невиртуальную печаль.

При этом игра продолжается, даже если погибают все, кроме одного колониста, и эти моменты «возрождения из пепла» часто становятся самыми запоминающимися историями игроков. Представьте: процветающая колония в одночасье уничтожена налётом пиратов, выжил лишь один раненый колонист — а предпоследний пожертвовал собой, подорвав арсенал (реальный прецедент в моей практике, к слову). Ему предстоит похоронить товарищей, восстановить разрушенные постройки и начать всё заново — возможно, с новыми поселенцами, которые со временем присоединятся к нему. И, конечно, возможна «тесеева колония» — где за месяцы вашей игры к финалу персонал сменился, эдак, трижды. А может, и сама колония успела сменить место, когда вы в панике бежали от высадки механоидов, бросая раненых…

Rimworld не просто использует пермасмерть как механику — она превращает её в инструмент для создания уникальных, эмоционально насыщенных историй о выживании, потерях и возрождении.

Удивительно, но этот проект порой умудряется создавать более эмоциональные истории с помощью примитивных человечков, чем многие сюжетные ААА-игры с фотореалистичной графикой. Всё дело в том, что смерть здесь не просто игровая механика, а часть сложной системы взаимодействий, где каждое событие имеет эмоциональные и практические последствия. Колонисты горюют, вы мстите и возводите памятники погибшим. Или, наоборот, отыгрываете какое-нибудь кровожадное племя, где «ротируемость персонала» — норма жизни. И часто самые интересные истории начинаются после катастрофы, когда последний выживший среди руин начинает всё сначала. Так из пепла одной истории рождается следующая — без загрузок и перезапусков.