Образ рыцаря-крестоносца как следствие эволюции рыцарства

Рыцарство является следствием эволюции сознания и миропонимания западноевропейского средневекового человека. Этот постулат является краеугольным камней концепции генезиса средневекового рыцарства, предложенной Франко Кардини и Жаном Флори. Франко Кардини, развивая идею, высказанную в свое время Й. Хейзингой, предложил рассмотреть рыцарство не с точки зрения определявших его формирования экономических и социальных процессов, а через призму культуры. В рамках средневековой культуры под воздействием определенных факторов формируется образ рыцаря, который служит основанием для конструирования личностной и групповой идентичности для представителей определенного сословия. Исходя из данной концепции рыцарь – тот, кто обладает рыцарскими добродетелями, а именно: служит своему сюзерену, своим крестьянам, которых он обязался защищать своим мечом, а так же церковь, последнее возможно является самым главным.  

Предыстория рыцарства

Ситуация столкновения христианства с Римской империей, а позднее с германскими племенами, имела свои корни ещё в I веке. Христианство миролюбивая религия, а легионеры были образцом ведения войны. Фактически римляне жили войной, распространяя свою власть и высшую культуру, на отсталых варваров, в чём они видели свою главную миссию. Языческая религия одобряла войну, мало того, были боги покровительствовавшие войне, например Марс. Христианство, согласно Ф. Кардини, безусловно, предстаёт перед нами как религия мирная, однако это не значит, что нужно подставлять щёку под второй удар. Воины для христианства не являются врагами. Всё более и более воин в понимании христианства, по мере усиления влияния церкви, стал выделяться как отдельная фигура. Происходила некая дифференциация роли воина. Воинам, приходящим за крещением и вопрошающим, что им делать, Иоанн Креститель отвечает советом не допускать произвола и насилия в отношении кого бы то ни было, не клеветать, довольствоваться получаемым жалованьем. Сотник из Капернаума вызывает восхищение Иисуса своей абсолютной верой, которую он засвидетельствовал с трогательной простотой, сравнивая ее с безусловным подчинением военной дисциплине. [1] 

В итоге этого столкновения великие отцы церкви, священники, императоры, а позже короли искали некой обоснованности военных действий для воинов исповедующих христианство. В случае с римлянами христианству было проще. Рим уже не вёл завоевательных походов, так как нужно было удерживать границы, которые всё ближе и ближе подходили к великому городу. Варвары, приняв христианство, столкнулись с проблемой войны и христианства. У германцев эта проблема приспосабливания христианства к первобытнообщинному строю была более острой, чем у римлян. Церковь была вынуждена адаптироваться к новым условиям своего существования.

Ещё при Карле Великом стали особо выделяться конные воины. Кавалерия начала играть большую роль, чем пехота. В результате, Церковь решила легитимизировать военное сословие, не устранить воинственность рыцарей, но направить её на защиту церкви, отечества, бедных, больных и слабого пола.  Как в своё время церковь сакрализировала образ короля, так и в XII веке она сакрализировала конных воинов и дало им имя рыцарь. Церковь стала регулировать поведение рыцарей. Она дала рыцарям отведённое время для войн, кто же нарушит мирное время, тот подлежит отлучению; дала обоснованность войны; и дала меч, который стал для рыцаря священным оружием  в его арсенале военного снаряжения. Меч освящался и часто содержал  частичку святых мощей.

Особый слой общества

Рыцарь – это защитник веры христианской. Он обязан защищать церковь, папу, епископов, священников, монахов. Эта обязанность не имеет, каких либо географических ограничителей, что означает следующее: рыцарь должен по зову церкви отправиться в любое место на планете, если там церковь в нём нуждается (будь то охрана паломников или крещение язычников); рыцари должны прийти к примирению, хотя бы временному, между собой, дабы помочь церкви. Таким образом, рыцарь крестоносцем не становиться когда он принимает обет, нашивает крест на груди, это всё внешняя атрибутика, а клятва является закреплением и свидетельством перед Богом. Рыцарь и крестоносец это единый образ, это одно целое, которое сформировалось практически одновременно. Фактически, рыцарь появляется именно ко времени первого крестового похода. Когда норманны высадились на берега Англии и всадники Вильгельма показали совершенно новый приём кавалерии, это удар копьём наперевес, то это было результатом эволюции внешней, а то, что рыцари отправились в крестовый поход, это явилось результатом эволюции идеологии.

Образцом рыцаря крестоносца, разумеется, является излюбленный персонаж средневековых хроник Готфрид Бульонский. Французский медиевист Режин Перну исследовавшая крестовые походы, приводит нас к той мысли, что Готфрид, воплощает в себе все рыцарские добродетели. Когда предстояло выбрать короля Иерусалимского, то выбор пал на человека, отказавшегося от титула короля, так как это земля Господа и других правителей быть не может. Бароны остановили выбор на человеке, обладавшем моральными достоинствами и широтой души, физически крепком – воплощении рыцарского идеала. [2]

В итоге многие из современников увидели, что рыцарь хоть и является защитником церкви и государства, но полностью посвятить себя делам божественным рыцарь не может. Виной тому семья, хозяйство, страсть к битвам и наживе. После I крестового похода появились рыцари абсолютно другого типа, готовые полностью посвятить себя служению Господу и только ему. Таких рыцарей было изначально всего лишь девять, но как бы не смущала нас такая малочисленность, именно эти рыцари во главе с Гуго де Пейном стали идеальными крестоносцами.

Святой Бернард стал главным идеологом ордена тамплиеров и второго крестового похода. Бернард в своём трактате “Похвала новому рыцарству” завершает эволюцию рыцарства сформировав образ идеального рыцаря-крестоносца каковым стал являться тамплиер, а позже военно-монашеские ордена в целом. Рыцари же Христовы могут без опасности сражаться в битвах своего Господа, не страшась ни греха, если поразят врага, ни опасности собственной смерти; ибо убивать или умирать за Христа не есть грех, а есть, напротив, могучее притязание на славу. В первом случае обретаешь нечто для Христа, во втором же - обретаешь Самого Христа. [3]

Святой Бернард и первые девять тамплиеров перевернули христианское понимание монашества и рыцарства. Светский рыцарь после войны имеет право пожинать плоды победы, восхвалять себя перед дамами и многое другое. Идея воина-монаха это всё отнимает. Не многие решаться дать обеты безбрачия, бедности и послушания.  Новый идеал рыцарства, даже как идеал, оказался весьма радикальным. Многие рыцари не приняли этой идеи, не решаясь радикально порвать с миром. Несомненно, что среди тамплиеров были люди не очень отличавшиеся богобоязненностью, но это были исключения. Среди рыцарей мирских исключением являлись как раз праведные рыцари, а в основном это рыцари-грабители, которых регулярно обличали церковные авторы IX-XI веков.

Возникшие в ходе реализации этой программы рыцари-монахи являлись, во-первых, одним из самых боеспособных  объединений, а, во вторых, являлись своего рода логическим результатом эволюции образа рыцарства в христианской мысли западноевропейского средневековья. Так, чудесным и небывалым образом, представляются они кротче агнцев, но в то же время яростней львов. Не знаю, было ли бы уместнее называть их монахами или солдатами, но только, пожалуй, лучше было бы признать их и тем, и другим. Воистину, нет у них недостатка ни в монашеской мягкости, ни в воинской мощи. Что скажем мы об этом, кроме того, что сие было соделано Господом и чýдно в глазах наших. Это - избранные войска Божии, набранные Им со всех концов земли; доблестные мужи Израильские, поставленные усердно и верно стеречь тот гроб, где находится ложе истинного Соломона, каждый - с мечом в руке и прекрасно обученный военному делу. [4]

Рыцарство, пройдя путь от появления первых варварских королевств, становления империи Карла Великого и окончательного его распада, приведшей к феодальной раздробленности,  сформировавшись именно в этот период окончательно как воинство которое служит господину земному. Дальнейшая деятельность церкви и самих рыцарей приводит этих воинов к службе господину небесному, то есть Богу. Этим мы объясняем развитие крестоносного движения и его упрочения в умах европейцев. Однако далеко не каждый способен перенести тяготы крестового похода, вот собственно и для этого Гуго де Пейн создаёт военно-монашеский орден, целью которого является только служение Богу и защита христианской религии и её святынь. Рыцарь-крестоносец – это в определенной степени предельная точка внутренней логики развития образа христианского война.

• [1] Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М.: Прогресс, 1987. С159
• [2] Р.Перну. Крестоносцы.— СПб.: Евразия, 2001.pdf С28-29. URL: http://militera.lib.ru/h/pernaud/index.html
• [3] Святой Бернард Клервосский: Похвала новому рыцарству. Глава 1 URL: http://www.templarhistory.ru/St_Bernard
• [4] Святой Бернард Клервосский: Похвала новому рыцарству. Глава 4 URL: http://www.templarhistory.ru/St_Bernard