Объективы Sony FE 12-24mm F4 G и Sony FE 20mm F1.8 G: практическая фотосъемка и прикладная египтология

Отчет о первом знакомстве и лабораторных испытаниях сверхширокоугольных зума Sony FE 12-24mm F4 G и «фикса» Sony FE 20mm F1.8 G был опубликован ранее. Теперь пришла пора обратиться к практической стороне дела. Автор намерен поделиться опытом использования обоих объективов во время путешествия по древнеегипетским местам, и дальнейшее повествование будет вестись от первого лица. Следует также упомянуть, что основное назначение этого исследования — оценка возможностей оптических инструментов в конкретных условиях, поэтому все лирические отступления представляют собой лишь иллюстрирующие фрагменты технического отчета и не могут считаться ни желательными, ни приоритетными.

Если отправляться в Египет не ради отдыха на море, а ради личных археологических исследований, то лучше всего прилетать не в Хургаду или Шарм эль-Шейх, а в Каир, но на ночлег располагаться в Гизе: это не сильно удлинит путь из аэропорта, но исторические диковины станут намного ближе. К тому же в утренние часы из Гизы значительно проще выезжать в другие памятные места на юге и на севере, избегая столичных пробок. Я предпочитаю останавливаться в одной из многочисленных гостиниц на улице Абу эль-Холь (по-арабски «Отец Ужаса», то есть Сфинкс): у многих на крышах есть открытые веранды, с которых открывается изумительный вид на Великие пирамиды, и по ночам можно безо всякой специальной оплаты смотреть (и слушать) светомузыкальное шоу.

Должен заметить сразу же, что мне всегда были неприятны замены древнеегипетских имен собственных их греческими аналогами. Конечно, это имеет свое историческое оправдание (восходящее к «отцу истории» Геродоту), но все же представляется неподобающим. Конечно, Мемфису и Фивам теперь уже невозможно вернуть их исконные древнеегипетские названия Ине́бу Хедж («белые стены») и Уасе́т («город власти»), но Хеопса я намерен называть Хуфу́, Хефрена — Хафра́, а Микерина — Менкаура́. Здесь же хочу предостеречь от следования русскоязычной привычке отражать в древнеегипетских именах склонения. Дело в том, что, в отличие от наших имен, каждое из них обычно представляет собой не одно единственное слово, а целую фразу, поэтому Хуфу означает «он [бог] оберегает [меня]», Хафра — «[бог] Ра в своей славе», а Менкаура — «восславивший духов [бога] Ра». Если же использовать расхожие формулы «у Хуфы», «к Хафре», «рядом с Менкаурой», то получается, извините, совершеннейшая глупость. Как бы ни было больно защитникам русского языка, имена древних египтян обыкновенно нельзя склонять по родам, падежам и числам.

Пирамиды ночью

Сразу по приезде я вознамерился сделать впечатляющий снимок пирамид упомянутых царей и решил воспользоваться для этой цели сверхширокоугольным зумом Sony FE 12-24mm F4 G, поскольку был обречен использовать штатив. В ту ночь Луна проходила зенит около 02:30, а ее удачное в плане композиции (достаточно низкое) стояние над горизонтом на западе наблюдалось после 4 часов утра.

По общему исполнению снимок, в принципе, устраивает, но на нем хорошо заметны выраженные искажения форм. В реальности все углы боковых граней трех великих пирамид Гизы одинаковы, но при съемке сверхширокоугольным объективом выпрямление углов сопровождается растягиванием объектов в направлении от центра кадра к периферии — чем больше дистанция, тем сильнее выражена такая деформация. Из-за этого пропорции пирамид Хуфу (справа) и Менкаура (за кроной дерева слева) сильно изменены. Более того, у Хуфу угол правой грани не соответствует левой, то есть утрачена симметрия. Разумеется, это безобразие не является специфической чертой Sony FE 12-24mm F4 G — это свойственно любому сверхширокоугольнику. Профили объективов, созданные для Adobe Photoshop, Adobe Lightroom и других приложений, позволяют исправлять только дисторсию («подушку» или «бочку»), но ничего не могут поделать с подобными естественными искажениями. Поэтому для коррекции нужно поработать руками.

Занявшись постобработкой в Adobe Photoshop, я разбил поле кадра на три зоны. Среднюю, условно правильную в смысле геометрии, оставил без изменений, а правую сжал по горизонтали, добившись примерно одинаковых углов боковых граней пирамиды Хуфу.

На втором этапом я привел углы обеих граней крупнейшей Великой пирамиды в соответствие с углами граней пирамиды Хафра, расположенной в центре кадра.

На последнем этапе выполнил финальную коррекцию геометрии, заузив левую зону с пирамидой Менкаура. Она, правда, скрыта за кроной дерева, но все же ее левая грань была расположена под неподобающим углом к горизонтали.

В дополнение я обрезал снимок снизу и чуть пригасил слишком яркий куст в правом нижнем углу.

Снимок потерял почти 900 пикселей по горизонтали, то есть более 11%, и кое-что исправить не удалось. Взгляд невооруженным глазом сразу определит, что в этом ракурсе пирамида Хуфу (справа) кажется немного ниже, чем Хафра (из-за того, что она покоится в пониженной части каменного плато Гиза), но на фото все наоборот. Впрочем, заниматься этим уже недосуг. Размявшись ночью, перехожу к дневным съемкам.

Большинство визитеров в Гизе довольствуется лишь осмотром Великих пирамид и не ведает, что прилежащая к ним территория представляет собой настоящий город (мертвых) с пересекающимися улицами, на которых правильными рядами стоят сотни пе́ру джет — «домов вечности» (в единственном числе — пер).

Кстати, обычный билет дает право на посещение только археологической зоны, а для входа внутрь пирамид Хуфу и Хафра, а также гробниц окружающего их некрополя нужны дополнительные билеты, и об этом следует позаботиться у касс, еще до входа на территорию.

Постараемся оценить, как ведут себя Sony FE 12-24mm F4 G и Sony FE 20mm F1.8 G при съемке трех гробниц Древнего царства, которые были раскопаны в период с 1924 по 1927 гг. экспедициями Гарвардского университета и Бостонского Музея изящных искусств под руководством Джорджа Райзнера (George Andrew Reisner). Две первых — Иду и Кар — располагаются рядом друг с другом и считаются местами упокоения отца и сына. Вот только выяснить, кто из них является чьим потомком, совершенно невозможно: судя по текстам, у Кар был сын по имени Иду, а у Иду — сын по имени Кар.

Иду, восстающий из земли

В гробнице Иду туристам можно посетить лишь небольшую, сильно вытянутую в длину комнату для приношений, поперечник которой не превышает 1,5 м. Здесь как нельзя лучше проявляются возможности сверхширокоугольной оптики.

Наибольший интерес представляет статуя ка усопшего вельможи, которая словно вырастает из земли, положив на нее свои каменные руки ладонями вверх в ожидании приношений. При ФР 12 мм можно поставить камеру на пол, поместить в кадр необходимые подробности и сделать снимок, прикрыв диафрагму до F8, чтобы выиграть в глубине резкости.

При съемке с рук правильнее воспользоваться светосильным Sony FE 20mm F1.8 G, хотя у него меньше угол обзора.

Несмотря на субмаксимальное раскрытие диафрагмы, удается поместить значащие объекты в зоне резкости (кроме верхней части ложной двери над статуей).

Кар, он же Мериранефер

В усыпальнице Кар пространства больше, но сверхширокоугольная оптика все равно остается незаменимой. Без значительного угла обзора невозможно поместить в кадр все желаемые детали изображения, например статую усопшего (слева в нише), и одновременно сохранить симметричную композицию кадра — тот вид, которого добивались строители гробницы.

Кстати, о симметрии. Для древних египтян она была едва ли не важнейшим проявлением вселенского порядка маат, охранявшегося одноименной богиней законности и справедливости (с пером на голове). Следование симметрии проявлялось не только в архитектуре, но и в письменности, поэтому в зависимости от композиционных предпочтений иероглифы читаются и справа налево, и слева направо, располагаются то по горизонтали, то по вертикали. Рассмотрим стену вестибюля с двумя проемами.

Обратим внимание на существенные различия в композициях иероглифов — это предпринято как раз в интересах симметрии. В оранжевых рамках выделено «бытовое» имя Кар (правильнее называть его семейным прозвищем).

Желтым обрамлено имя Мерира́нефе́р («совершенный Мерира»), данное усопшему при рождении в честь фараона Мерира́, более известного как Пепи I.

Нужно, видимо, упомянуть еще о том, что мы не знаем, как звучал язык древних египтян. В иероглифических текстах отсутствуют не только ударения и знаки препинания, но и многие гласные. По умолчанию любая неизвестная или желательная из них заменяется на «е». При упоминании бога Ра как компонента имени его иероглиф (солнечный диск) всегда ставится первым по порядку чтения, а дополнения следуют после. Поэтому имя должно, по идее, читаться Рамери, но правила языка (в том числе древнеегипетского) требует другого порядка слов: Мерира, «возлюбленный [богом] Ра».

Имя фараона заключено в картуш, а три иероглифа, читающиеся как нфр (нефер — прекрасный, совершенный) расположены после него. Кстати, здесь мы видим распространенную во времена Древнего царства практику повторения иероглифов: нфр в аналогичном значении можно описать одним (первым) символом, который похож на струнный музыкальный инструмент или лопату (но на самом деле это сердце и верхние дыхательные пути). Однако в нашем случае к этому символу добавлены еще ф (рогатая змея) и р (рот). Наша привычка заставляет читать это как нефер-еф-ер, но последние два иероглифа представляют собой так называемые «фонетические дополнения», устраняющие двусмысленность при чтении записи.

В зеленых и синих рамках содержатся картуши с именами царей Хуфу, Хафра и Менкаура, а также символы пирамиды (треугольник на основании). Это описание должностей усопшего, в число которых входило управление работой припирамидных хозяйств соответствующих царских усыпальниц.

Серьезную проблему при фотографировании в гробницах Гизы создает неподобающее освещение. На приведенных выше снимках видно, что источники света представляют собой старые люминесцентные лампы образца последней четверти XX в н. э. Стены в непосредственной близости от них оказываются пересвеченными, а некоторым композиционно важным зонам в кадрах света вовсе не хватает. Но это еще полбеды, так как можно передвинуть лампу и попросить местного служителя подержать ее вертикально в требуемом месте (что и было сделано для съемки фото, приведенного ниже).

Беда заключается в том, что никому не приходит в голову мысль подобрать эти люминесцентные лампы по цветовой температуре. Из-за этого свет оказывается где-то желтый, где-то синий, где-то зеленый. Баланс белого, даже отъюстированный вручную по серой шкале, не в состоянии справиться с таким разноцветьем. Остается либо махнуть на это рукой, либо при постобработке выкрутить цветность на минимум и удовольствоваться черно-белым изображением.

Царица Мересанх III

Теперь — благо путь недалек — отправимся в гробницу царицы Мереса́нх III («любившей жизнь») — внучки царя Хуфу и супруги его сына, царя Хафра. Это, напомню, строители двух самых больших пирамид Гизы. Усыпальнице Мересанх присвоен индекс G7530-5440. Она датируется примерно серединой XXVI в. до н. э. и хранит внутри свидетельства интересных событий, произошедших во времена правления IV династии.

Родителями Мересанх III были наследный принц Кауа́б («чистый [своим] ка»), старший сын Хуфу, и его же дочь Хете́пхере́с II («умиротворение на ней»). Нам претит инцест, но браки между ближайшими родственниками были широко распространены в царских семьях Древнего Египта, поскольку считалось, что таким образом утверждается чистота крови представителей правящей династии. Кауаб умер, не дождавшись своего воцарения, и Хетепхерес II вышла замуж за своего сводного брата Джеде́фра́ («установление Ра»). Тот после смерти Хуфу царствовал 8 лет и умер довольно рано, не оставив наследника. Тогда на трон и взошел его младший брат Хафра. Судя по всему, Хетепхерес считалась в царской семье символом легитимности правящей династии и была весомой политической фигурой, поэтому Мересанх была обязана матери буквально всем. Ни один из сыновей Мересанх не унаследовал престол, и она не имела права на статус «супруги царской», но каким-то образом получила его и даже изображалась на троне (а это царская привилегия). Отношения матери и дочери были, судя по всему, исполнены доброты, взаимной любви и заботы. Усыпальница строилась первоначально для Хетепхерес II, но Мересанх внезапно скончалась (предположительно в возрасте 50—55 лет), и мать решила отдать ей свой «дом вечности», а также гранитный саркофаг, украшенный по периметру резными изображения фасада царского дворца. Только материнская любовь могла заставить пойти на такую жертву, ведь саркофаг есть обиталище священного тела сах (то есть мумии, подготовленной к вечному существованию), и пожертвовать им во времена Древнего Египта — все равно что в наши дни публично отречься от самой себя.

Гробница Мересанх III — одна из самых примечательных и хорошо сохранившихся усыпальниц в Западном некрополе Гизы. Первое же сделанное фото позволяет в этом убедиться.

Это не одиночный снимок, а плоскостная панорама из двух кадров (в первый поместилось примерно 65% изображения слева). Adobe Lightroom легко справляется со «сшиванием» подобных картинок, и можно особо не беспокоиться об их неидеальном совмещении при съемке без штатива — автоматика делает все достаточно корректно (если, конечно, смещение не становится непоправимым). Я фотографировал с рук и стремился не допустить существенного подъема ISO, поэтому выбрал F2. Это сильно уменьшило глубину резкости, но в подобной ситуации выбирать не приходится: либо шум вследствие возрастания ISO на прикрытой диафрагме, либо уменьшение глубины резкости на открытой. Нерезкость заметна на правой стене (на которой, впрочем, особо ничего не разглядишь) и в проеме ближайшего прохода на левой, а там есть на что посмотреть. Если зайти в этот проход, то откроется комната, хранящая в себе доказательства материнской любви, свидетельства которой сохранились для нас за истекшие 45 столетий человеческой истории.

С двух сторон от ложной двери, предназначенной для прохождения сквозь нее ка усопшей, мастера вырезали из камня две пары статуй. В левой нише дочь обнимает мать за талию, а та ее за плечи, а в правой мать держит дочь за руку, как бы провожая в иной мир. Здесь установлена современная лестница (в древние времена ее, естественно, не было) для спуска в погребальную камеру, однако ничего интересно там нет: саркофаг Мересанх, дарованный ей матерью, и его содержимое в виде останков усопшей царицы хранятся теперь в Египетском музее в Каире.

Выйдем обратно в вестибюль и рассмотрим главный портал, ведущий в поминальную комнату. Он очень интересен, так как содержит сведения об Мересанх и многочисленные упоминания ее имени.

Кстати, имя (по-древнеегипетски «рен») считалось важнейшим атрибутом человека живущего и тем более ушедшего. Утрата имени означала вечное забвение, и этим нередко пользовались в Древнем Египте в отношении нежелательных предков, преследуемых после смерти за их поступки и убеждения. В этом смысле Мересанх повезло, и ее имя уцелело (во всяком случае, до наших дней).

На первом снимке этого портала (правильнее называть его «архитрав») видны преимущества сверхширокоугольного зума, которые заключаются пусть не в светосиле, но в универсальности. Например, с помощью такого объектива можно выбрать ФР побольше, чем у «фикса» Sony FE 20mm F1.8 G, положить камеру с объективом на пол и фотографировать при сильном диафрагмировании и сверхдлительной выдержке.

На правой стене видна большая фигура отца Мересанх в юбке (килте) ниже колен. Над этим изображением написано:

Отец ее, принц, старший сын царя и плоть от плоти [его], верховный жрец Кауаб.

Правее изображены на лодке Мересанх с матерью. Поверх фигур есть надпись, которая гласит:

Мать ее, дочь царя Верхнего и Нижнего Египта Хуфу, любимая [им], Хетепхерес [и] возлюбленная дочь ее, свидетельница Хора и Сета, любимая [ею] Мересанх.

С композиционной точки зрения кое-что удалось. Но как быть с содержательной стороной, если при съемке по замыслу требуется другой ракурс? Использовать штатив невозможно, поскольку его появление на сцене всегда означает для местных контролеров и охранников признак профессиональной фотосъемки и подразумевает необходимость получения специального разрешения в министерстве туризма Египта, а также неподъемную плату (доходящую иногда до $5000). Приходится выбирать светосильный объектив, открывать диафрагму и мириться с уменьшением глубины резкости.

На самом деле, с хорошим инструментом, каковым является Sony FE 20mm F1.8, это не слишком сложно: он весьма резок уже на открытой, а при F2 ведет себя даже несколько лучше, чем Sony FE 12-24mm F4 G при F4. Это позволяет увидеть на снимке выше записи имени усопшей, начертанные несколько раз в разном контексте.

На приведенном рисунке иероглифы следует читать справа налево: соха (мер), складка ткани (с) и символ жизни (анх) — Мересанх.

Сверху над центральным проемом — определяющая надпись:

Дочь царя, плоть от плоти [его], супруга царская Мересанх.

За тремя проемами архитрава видны скульптурные фигуры, расположенные в следующей, поминальной комнате. При фотографировании в ней можно выбирать один из двух подходов: снимать в расчете либо на информационную ценность кадра, либо на его художественную составляющую. В первом случае, по-видимому, предпочтителен оптический инструмент с меньшим углом обзора, но более высокой светосилой.

Во втором случае использование большего угла обзора позволяет построить кадр иначе, добавить перспективы и теней, образующих интересный рисунок на потолке и смежных стенах.

Собственно, это иллюстрация моего тезиса о том, что всегда лучше иметь в своем арсенале оба объектива, пусть ФР «фикса» и перекрывается менее светосильным зумом.

Проблемы в контровом свете

Разумеется, поведение оптики в подобных ситуациях следует оценивать при съемке против солнца на открытом воздухе. Для большей иллюстративности я приведу кадры из других древнеегипетских мест, которые мне довелось посетить в рамках поездки.

Оба объектива имеют фирменное покрытие Nano AR, которое должно уменьшать паразитные отражения с поверхностей линз и повышать контраст картинки при фотографировании в контровом свете. Я не могу судить, как выглядели бы снимки, сделанные объективами без такого покрытия, но упомянутое ухищрение по результатам практических испытаний меня совсем не удовлетворило. Конечно, я представляю здесь наихудшие фото с максимально выраженными артефактами (и по этой причине выбрал минимальное ФР в случае с зумом).

Россыпи рефлексов на снимке обильны и хорошо заметны. В довершении «праздника непослушания» они еще завершаются наверху двумя светлыми «плюшками». Падение контраста в зоне, окружающей солнечный блик, выражено очень отчетливо и выглядит неприятно. Лучи вокруг светила почти неразличимы.

Фото вверху — вообще апофеоз безобразия. Видны не только мелкие «зайцы», но и крупные светлые дуги от краев линз, которые сразу отправляют снимок в брак. Во всяком случае, я не знаю способов, которые могли бы помочь исправить такую картинку при постобработке.

У светосильного «фикса» дела обстоят несколько лучше, но артефакты имеют другую неприятную особенность: размеры «зайцев» существенно больше. Утешением следует признать лучшую визуализацию лучистости.

На другом снимке убедимся в том, что Sony FE 20mm F1.8 G действительно ведет себя несколько лучше зума. Здесь рефлексы предстают относительно небольшими точками, которые при желании можно удалить редактированием в ходе постобработки.

Заключение

В ходе практической съемки несложно убедиться, что Sony FE 12-24mm F4 G и Sony FE 20mm F1.8 G не заменяют, а дополняют друг друга. Первый можно с успехом использовать для большей гибкости в плане кадрирования в небольших помещениях, когда охватить нужную площадь (точнее, пространство) другим способом невозможно. Второй прекрасно подходит для съемки с рук в условиях недостатка освещения, так как обеспечивает при F2 такую же или даже более высокую резкость, чем зум при F4. У Sony FE 12-24mm F4 G значительно больше угол обзора, но хуже резкость (особенно на периферии кадра) и сильнее выражены геометрические искажения. При фотографировании на открытом воздухе при значительном диафрагмировании изображение, полученное с помощью зума, мало отличается от картинки, которую формирует «фикс». В контровом свете оба объектива работают не очень хорошо, но Sony FE 20mm F1.8 G оказывается более предпочтительным, в то время как Sony FE 12-24mm F4 G при попадании солнца в кадр может легко испортить снимок артефактами паразитных отражений.

Авторские альбомы можно полистать на ixbt.photo: Sony FE 12-24mm F4 G и Sony FE 20mm F1.8 G.